ему предназначенный.
Клуб оробел, утих. Всякий служивый старался спрятаться за спину сидящего товарища, всякий смиренно опускал, прятал глаза от Анисима Анисимовича, покаянно вспоминая, что он успел натворить в армии, сколько, чего и где стибрил. И выходило, что каждого здесь сидящего можно сей момент брать и судить по всей строгости военного времени. Не зря, ох не зря гневаются эти дяди в комсоставской форме - видят они, видят каждого шаромыжника насквозь, дело только в занятости их большой, но наступит срок - разоблачат они, разоблачат всех преступников, подвергнут, осудят, чтоб даже и другим поколениям неповадно было от занятий отлынивать, картошку с морковкой воровать. Председатель трибунала сделал повелительный знак рукой - и в клуб ввели Зеленцова, распоясанного, недавно еще раз под ноль стриженного, да под такой ноль, что белобрысая голова подсудимого сделалась будто вот только что в лоханке до блеска вымытой. Обмоток на Зеленцове не было, в носках он был, добротных, вязанных из козьей шерсти. Молодой боец из минометной роты удрученно вздохнул - из дому в посылке прислала те носки мать, Зеленцов, чтоб ему ни дна ни покрышки, выиграл в карты. Красуется!
С руками за спиной ступил Зеленцов в зал клуба, прошелся до середины зала, остановился, приподняв голову, приветливо улыбнулся всем, стиснув по три морщинки в уголках рта;
- Здорово, ребята!
- Здра-а-асс... - разбродно и неуверенно откликнулся зал, и кто успел прикемарить, начал просыпаться, шевелиться.
- Ну как? - кивнул Зеленцов в сторону трибунала, все не переставая улыбаться, только уже криво, в одном углу рта у него образовалось уже четыре складки, в другом осталось две. - Ну как жизнь, ребята? Не всех еще уморили?
- Ч-что такое? Прекратить р-разговоры! Подсудимый, сесть на место! - вскочила со стула строгая секретарша, и один из конвойных толкнул подсудимого к скамейке.
- Э-э, комсомолец! - зароптал подсудимый. - Обижаешь!..
- Я кому сказала! Товарищи, прекратите смех. Подсуди- мый, сесть на место! - снова взвилась секретарша.
Анисим Анисимович все так же безмолвно и неподвижно восседал на председательском стуле.
- Лан, лан, не пыли, тетя!.. Без тебя закон знаю, - обернулся к конвоиру Зеленцов.
Зал начал оживляться, предчувствуя веселое представле- ние, служивые совсем проснулись, суд им начинал нравиться. Они надеялись в дальнейшем получить от суда и судей еще большее удовольствие. И не ошиблись. Зеленцов вел себя мятежно. В награду за мужество ему передали из зала зажженную цигарку. Пока председатель трибунала за столом нудил чего-то, пока конвоир догадался вырвать изо рта подсудимого цигарку, он и накурился.
Самое веселое и забавное началось, когда в качестве пострадавшего стал давать показания капитан Дубельт.
- Я тебя? Ударил? Докажи, чем? - гневался Зеленцов.
Бойцы, знающие всю историю наизусть, даже с прибавлениями, замерев, ждали, как капитан с чудной фамилией - уж не немецкой ли? - будет ответствовать о том, как блатняга Зеленцов посадил его на кумпол.
- Мне кажется, он, этот негодяй, ударил меня своей головой.
- Кажется, дак крестись! - посоветовал Дубельту Зеленцов. - Стану я свою умную голову об такую поганую рожу портить!
По залу шевеление, хохоток. Зеленцов обернулся, подмигнул свойски ребятам: то ли еще будет, друзья мои, ждите и обрящете.
- Я прикажу вывести публику из зала! - стукнул по столу вдруг вспыливший председатель трибунала.
- И кого ж ты, дядя, судить будешь? Себя, че ли? - поинтересовался Зеленцов. - Суд-то показательный. Вот и показывай, если есть че.
Феликс Боярчик, призванный в суд в качестве свидетеля, сидел за кулисами, вроде как изолированно от суда, он караулил шинели и
