Важно, как сам себя человек понимает". - "Может быть. Может быть... А старость? Одинокой старости вы не боитесь?.." - "У меня не будет старости". - "Как это?" - очнувшись, Людочка снова вперивалась в собеседника долгим взглядом, и за сонной тихостью взгляда чудилась ему насмешка - окаменелое, надменное лицо Герцева, в котором просвечивала ощутимая приподнятость над всякой шевелящейся тварью, линяло, становилось постным - его возвышенные мысли падали в пустоту.
И вот пустынный берег Эндэ. Осенняя тайга, вороны, чутко стерегущие мертвеца, почти угасающая девушка в зимовье. "Чего же не жил ты один-то? Чего толкался локтями, ушибал людей? Быть человеком отдельно от людей захотел! Вариться в общем котле, в клокочущей каше - и не свариться?! Шибко ловок! Нет, тут как ни вертись, все равно разопреешь, истолчешься, смелешься. Хочешь жить нарозь, изобрети себе корабль, улети в небо, на другую землю, живи там один себе, не курочь девок..."
Аким с силой раздернул приржавелую "молнию", достал коробочку из кармана покойного, помедлил и снял резинку. Блесна, черненая, с самопайным, пружинистым якорьком лежала как будто отдельно от остальных уд, колец, карабинчиков и блесен, тронутых рыжиной по ребрам и дыркам. Эту увесистую, плавно выгнутую под "шторлинг" блесну Аким взвесил на ладони, затем сжал так, что якорек впился в твердую кожу руки, - на крупную рыбу, на тайменя блесна.
Киряга-деревяга, переселившись с Боганиды в Чуш, приблизиться к должности своей уже не мог. Служил истопником при конторе и доглядывал рыбкооповский магазин, за что ему платили полторы зарплаты. Но и полторы не хватало. В Чуши дополна компаньонов, залился с ними в дым Киряга-деревяга, лишь деревяшка да медаль "За отвагу" с потертой колодочкой еще старого образца и уцелели у него. Киряга-деревяга попросил Акима приделать к ней надежную застежку, потому что только медаль "За отвагу" да деревяшка еще позволяли ему выделяться среди бросовой бродяжки, похваляться подвигами, поплакать о фронтовом снайпере и о "сыбко большом человеке", каким он был на Боганиде.
Аким в ту пору шоферил в Рыбкоопе, заглянул как-то к Киряге-деревяге в сторожку. Тот носом пуговичным швыркает, по скуластым его щекам, путаясь в редких, детских пушинках, катятся слезы: медали хватился - нет ее на телогрейке.
- Пропил?
Киряга-деревяга залился слезами пуще прежнего, убить его потребовал, "тут зэ убить, как собаку!".
- За сколько?
- Путылька...
- У-У, морда налимья! - поднес Аким кулак под нос Киряге-деревяге, - дать бы тебе, да старый... - и бросился в лесопильную мастерскую. Он точно ведал, кто может решиться у нищего посох отнять. Даже в поселке Чуш, перенаселенном всякими оческами, обобрать инвалида войны, выменять последнюю медаль мог один только человек.
- Где Кирягина медаль? Отдай! - ворвавшись в мастерскую, запальчиво налетел на Герцева Аким.
Гога открыл стол, взял двумя пальцами за тройничок изящную, кислотой обработанную блесну и, как фокусник, покрутил ее перед лицом Акима.
- Лучше фабричной! Не находишь?
- Ну ты и падаль! - покачал головой Аким. - Кирьку старухи зовут божьим человеком. Да он божий и есть!.. Бог тебя и накажет...
- Плевать мне на старух, на калеку этого грязного! Я сам себе Бог! А тебя я накажу - за оскорбление.
- Давай, давай! - У Акима захолодело под ложечкой от какого-то вроде как долгожданного удовлетворения. - Давай, давай! - С трудом сдерживаясь, чтоб не броситься на Герцева, требовал он.
Гога прошелся по нему взглядом:
- Удавлю ведь!
- Там видно будет, кто кого...
- Сидеть за такую вонючку...
Фразу Герцев не закончил, по-чудному, неуклюже, совсем не спортивно летел он через скамейку, на пути смахнув со стола посуду, коробку с блеснами, загремел об пол костями и не бросился ответно на Акима - нежданно зашарил по полу рукой, стал собирать крючки, кольца, карабинчики с таким видом, как будто ничего не произошло, а если произошло, то не с ним и его не касалось.
- Доволен? - уставился наконец на взъерошенного Акима.
- Ну, че же ты! - Только сейчас уяснил Аким, что парня этого, выхоленного, здорового, никто никогда не бил, а ему бивать приходилось всемером одного, как нынче это делают иные молодые