прежде чем допускать до руководящего-то дела! - и вдруг решительно, по-чапаевски взмахнул рукой, будто сгребая всю компанию с берега: - А ну вон, к чертовой матери с реки! Чтоб ни духу, ни вони вашей здесь через час не было!.. - и уехал, за мыс Опарихи с лодкой зашел.
- Н-ну, бгатцы-ы! - опомнившись, развел руками шеф, - уж какого нагоду в зубопготезном кгесле не пегевидал, но с такой поганой пастью...
- Дать ему надо было, чтоб на лекарства всю жизнь работал!..
- По виду, он и так на уколах живет.
- Наркоман?
- Ладно, если наркоман. Что как рыбинспектор?
- Егунда! Инспектога здешнего я знаю. Семен, инвалид войны. Миговой мужик...
- Значит, снова самоед! Ну мы ему...
Незнакомец вернулся точно через час. На берегу все как было, так и есть: барахло повсюду; сытая пьяная артель в тенечке спала, и слепни ее доедали.
Распинав шефа, незнакомец сказал:
- Вам че говорено было?!
Зубостав на него пялился, ничего со сна не понимая. Наконец продрал глаза, возмутился:
- Опять ты?! Ну-ну, знаешь... всякому тегпенью... счас я гебят подыму, мы тебе устгоим...
- На, нюхай! - к заспанным глазам зубостава поднесли удостоверение, костром и рыбой пахнущее. Поморщился зубостав: до чего все тут одинаково пахнет! И два раза прочел, не понимая со сна, что читает. "Рыбинспекция, Черемисин. Рыбинспекция, Черемисин". - Внял?!
Шеф засуетился, отыскивая по карманам курево, - правы были ребята. Смываться следовало, пока дядя добрый...
- Будите своих соратников. Подымайте из воды концы. Я тем временем картинку вам на память нарисую, - объяснил Черемисин. - Не понимаете человеческих-то слов, сопляки! Себя только уважаете! Так я вас еще и законы уважать научу!..
Зубостав заюлил, пробовал извиняться, коньячку предлагал, намекал, что, если надобность в больнице есть или в лекарствах, - всегда пожалуйста. Черемисин, у которого посинели губы - сердце, видать, сдает, брезгливо и горько скривился.
- Фамилия? - нацелившись в книгу актов дешевой шариковой ручкой, сверкнул он цыганскими глазами. Шефу сделалось одиноко, запрыгала мыслишка придумать фамилию. Но Черемисин - тертый-перетертый тип, угадал это нехитрое намерение: - Соврете - под землей сыщу!
Скоро все было закончено. "Картинка" в трех экземплярах нарисована, один, самый мутный экземпляр - истерлась копирка у рыбинспектора, много работы - был обменян на двести двадцать пять рублей штрафа. На всю катушку выдал Черемисин: по пятьдесят рублей за каждый самолов, по двадцать пять за каждую стерляжью голову, да еще и наставление в добавку бесплатное:
- Чтоб не тыкались! Чтоб помнили: земля наша едина и неделима, и человек в любом месте, даже в самой темной тайге должен быть человеком! - и въедливо, по слогам повторил, подняв кривой, от трубки рыжий палец: - Че-ло-ве-ком!
Стоя по команде "смирно", отпускники безропотно внимали речи рыбинспектора Черемисина.
- У нас денег нету, - пролепетал один из рыбаков, бережно держа в руках "картинку", - рыбой надеялись прожить...
- Лодку, мотор продадите, - подсказал Черемисин, - на штраф, на похмелье хватит, да и на дорогу еще останется...
Так и сделали отпускники: мотор продали, лодку продали, пили с горя на дебаркадере и пели, но уже не "Я люблю тебя, жизнь", все больше древнее, народное.
Пили-пили, пели-пели, сцепились ругаться, разодрались, выбросили шефа-зубостава с дебаркадера в Енисей. Он был пьяный и утонул бы, да, на его счастье, в ту тихую вечернюю пору катались по реке приезжая студентка в оранжевом свитере с местным кавалером, крашенным под старинный медный чайник. Доморощенный чушанский битлз, чего-то блаживший на английско-эвенкийском наречии, отложил гитару, поймал за шкирку шефа и подтянул его на лодке к суше. Дальше шеф полз уже сам, клацая золотыми зубами, завывая, горло его изрыгало мутную воду.
Чушанские браконьеришки, праздно расположившиеся на берегу с выпивкой, - новый рыбинспектор держал их на приколе, наблюдая, как корежит приезжего человека "болесь", сочувственно рассуждали:
- С постного-то хеку да сразу на ангарскую стерлядь!.. Како брюхо выдержит?
- Гай-юююю-гав!
Я б забыл эту скорее грустную, чем веселую историю, поведанную мне бывшим фронтовиком Черемисиным, но от дурашливой
